1. Имя.
Люциферо; Циф; Аматерасу. (яп. 'Amaterasu' - богиня солнца).

2. Пол.
женский.

3. Возраст.
три года.

4. Внешность.
существо это больше напоминает обтянутый шкурой скелет. она куда меньше других волков, её можно принять за какую-то дворовую шавку. видно каждую косточку, каждую мышцу. при ее виде создается впечатление, что этот хрупкий механизм развалится в хлам при малейшем касании. длинные тонкие лапы, которые, казалось бы, можно сломать как спички. костлявая грудь, вытянутая и очень узкая треугольная морда, острый черный нос. большие острые уши, всегда в стоячем положении, притом левое порвано в виде буквы 'у'. неестественно длинный язык чаще всего болтается из пасти, в середине серебряный металлический шарик. на нижней губе так же пирсинг. вся полость рта вместе с языком черного цвета. отсутствует правый глаз, вместо него пустая черная дыра. щека вокруг покрыта огромным количеством шрамов, на которых уже никогда не вырастет шерсть. единственный уцелевший глаз ядовито-зеленого цвета, зрачок мелкий и узкий, как у змеи. по строению напоминает помесь волка и человека. пальцы, к примеру, куда длиннее чем у других волков. черные вороньи когти способны оставить борозды на камне. имеется способность ставить свое тело в вертикальное положение, то бишь вставать на задние лапы, правда, сгорбив спину, как она обычно ходит. при хотьбе хвост обычно зажат между задними лапами либо безжизненно волочится по земле. цвет шерсти угольно-черный. по длине шерсть короткая, жесткая и поблескивающая, будто её обмазали смолой. на холке и хвосте шерсть раз в десять длиннее, напоминает длинные спутанные волосы. кончики ушей и шерсть на холке ядовито-зеленые, в хвосте имеются зеленые пряди, а на переносицу падает зеленая челка с черными прядями.
в целом она представляет собой малоприятное зрелище. пугают безумные черты её лица. весь ее внешний вид отталкивает, щекочет нервы. то же самое испытываешь, когда находишься в запертой темной комнате с убийцей, у которого в руке кухонный нож. видеть его ты не можешь, и это вызывает животный страх. её лицо представляет собой нечто подобное черной дыре, столь же бесконечно глубокое выражение вечного голода и боли. жестокость и капля сладкого меда слились в одну смесь. она больна, это очевидно. каждый сантиметр тела, каждый шрам, которых на ней многие десятки, говорит о слабости и истощении души и разума. но ее хватка не слабее стального капкана. она практически не ест, а потому живот резко уходит вверх, обнажая миру острые ребра. ее состояние порой сбивает с толку врагов. это как смоляная ловушка, ибо удары ее жестоки. во многих участках ее тела шерсть торчит рваными клочьями, ляжки и холка изрядно покусаны, а хвост обглодан чуть ли не до кости. это огромное количество засохших ран и является ключом к ее ненависти, которую она не может забыть. шрамы напоминают о прошлом, а боль от движений сковывает, ставит на ребра стальные обручи.

5. Характер.
вся ненависть мира воплотилась в это грязное ободранное тело. говорите, внешний вид часто является полной противоположностью характеру? увы, на нее это правило не распространяется. ее внешность полностью подтверждает ваши опасения. характером она не мягче. это безумная грязная стервь, которая ненавидит всех тех примитивных тварей, что шляются тут да около. ее бесит все, что шевелится. и свое безумие она, как правило, вымещает именно на объекты, что находятся вокруг нее. а если же таковых рядом не оказывается, приходится веселиться с собственным и без того безнадежно искалеченным телом. помимо прочих пороков имеется склонность к садомазохизму, беспричинному смеху, постоянному чувству голода и жажды. вернемся к окружающим. дикая злоба - вот, пожалуй, все, что она к ним испытывает. она может взять и просто напасть, если на нее даже не взглянули. она может напасть, изранить, напиться кровью, а затем бесследно исчезнуть и залечь куда-нибудь поглубже, чтобы не нашли и не надрали задницу. ее раздражает пустая болтовня, которой так любят пачкать воздух эти самые окружающие. ее выбешивает их тупость и наивность. хотя вправить мозги она одна не в состоянии. тело не то, да и дух тоже. ничтожество, не принадлежащее этому отвратительному месту - вот ее определение собственной персоны. но, увы, ничего не поделаешь, и приходится вести существование дальше, пока в один прекрасный день ничтожно тонкая нить жизни не оборвется, и бог сам поставит точки над 'ё'. хотя и после смерти покоя не будет. после смерти прямиком в ад, гореть, гореть, и еще раз гореть. дорога в рай для нее с самого рождения была безнадежно закрыта, но она и не горит желанием попасть в это место. презрение. оно заполняет все ее существо, стоит лишь услышать это несчастное слово из трех букв. как говорится, в раю хороший климат, в аду хорошая компания. возможно хоть кто-то разделит ее чувства по поводу дерьма, в котором тонем мы все, а всплыть на поверхность и глотнуть воздуха не хватает духа. слово 'дух' неуместно в этом месте, так же как ваши сказочные 'благородство' и 'доблесть'. у нее это не вызывает ничего, кроме презрительной усмешки. хотя слова всерьез никогда не воспринимаются. слова любят только безмозглые заносчивые петухи, которые разбрасываются хвалой в честь своей чистой персоны направо и налево, а придушить их не стоит и малейших усилий. как же это ничтожно, Люциферо ни за что не сумеет выразить все свои чувства по этому поводу ни кровью, ни порванной в клочья шкурой.
пустое ощущение внутри, будто из тела вырвали нечто жизненно важное. какое-то тупое рассеянное чувство безразличия и отрешенности. подергивающаяся губа обнажает ряд зубов цвета мела. рычание подобно визгу бензопилы рассекает воздух какими-то безумными рывками. боль бессилия вгрызлась в желудок, обмотала его стальной проволокой, а к глотке подступил поток самых страшных ругательств, что она знала. она бессильно бормочет и резко срывается на крик. что за бред. Бог? какой-то ощипанный гусь лишает ее последней надежды на спасение. пальцы рвутся в мясо, а губы бесслышно выпускают в воздух строчки: "родила мысли в твоей голове и разобью посуду о твою задницу". отравление прошлось по легким, вышибло из них воздух, заставив согнуться пополам. здесь все продается, все можно купить. что за мерзкие манеры у святых. так и порвала бы на тряпки для пола. сами ангелы ныне обижены богом. мразь. этот день послужил конечным убеждением в том, что эту дрянь требуется вычистить. какие-то мимолетне прикосновения которые она даже не почувствовала. солнечные зайчики забились по углам. больны все улыбки до малейшей. каждая живая клетка будит во мне отвращение. я буду драться и пользоваться в войне своей музыкой как оружием. ваши глаза вылезут, когда звук моих ударных пройдет сквозь вас. но сейчас перерыв. нужно настроить инструменты. потому я молча наблюдаю за тем, как вы постепенно исчезаете с моей радужки, оставив после себя только нечеткие расплывчатые пятна. моргну, упаду набок, почувствую как асфальт щедро раздирает шкуру. жесткий переворот мыслей. охваченная огнем города, злоба, которая может выплеснуться из меня в любую секунду. вуаль цвета оникса затемняет свет. я пытаюсь избавиться от своей злости хотя бы на эти минуты, на эти драгоценные минуты знакомства и немой боьбы между двумя нитями. мной и господом. борьба с собой и своей правдой. тяжелый подъем. снова ощущение притяжения земли.
чист, слишком уж чист для общения с нечистью вроде нее. опа-опа, шалят нервишки. она резко повернет башку в сторону ряда ангелов, хвост рассечет визжащий воздух, а черные губы рванутся, обнажая кинжалы-зубы. зрачок станет черной щелью, что судорожно подергивается, пытаясь подавить тот омерзительно сладостный смрад. фыркнет вложив в это все презрение. тем не менее тело подобно мраморной статуе, оно не дрогнуло, когда белый испытал на ней кое-какие из своих многочисленных причуд. ушел. воздух стал чуть легче, жиже, стало проще дышать. она упрется всеми лапами в асфальт, пытаясь удержать равновесие. все поплыло куда-то в сторону, как от киношного эффекта. ядовито-зеленая челка с черными прядями упадет на лицо, скрывая от мира и дыру, оставшуюся от глаза, и сотни шрамов, и сочащийся ядом взгляд. скроет все безразличие и всепоглощающую злобу, вложенные в этот глаз, в этот зрачок и эту кислотную радужку, прожигающую дерево, металл, землю, воздух и плоть.
сумасшествие. буду поглаживать в себе эту правду до конца. отрыгивая приступы ржавой тоски, она в тысячный раз усомнилась в подлинности реальных истин, что происходят сейчас вокруг нее. осталось лишь сумасшествие, ничего больше.
___________
• не выносит вороньего крика и звука детского голоса.
• не выносит людей и запаха человеческих рук.
• не выносит волчат и щенков.
• питается в основном крысами, змеями, лягушками и изредко рыбой.
• практически не спит.
• практически отсутствует нюх.
• любит запах железа.
• если кому-то удалось завоевать ее доверие, на нее нападает временная разговорчивость.
• предпочитает убивать тихо, без шума.
• не умеет выть и скулить.
• любит холод и сырость.
• не выносит яркий солнечный свет и жару.
• с каждым днём приближается к скорой смерти, ибо с каждым днём развивается её опухоль а яд всё проникает в тело.

6. Биография.
побитое молью кресло никем более не занято. недалекая истина maman свидетельствует о том, что у нее всегда были не все дома. остатки обглоданной курицы оставляют траекторию, по какой слетаются вороны. она заснула вечным сном тогда, на небольшой поляне, когда радиация перечеркнула её жизнь. тогда родилась дочь, уже с врожденной болезнью, с постепенно съезжавшей крышей и опухолью головного мозга.
детство провела у людей. ежедневные побои и голод закрепляют её убежденности, любезно данные матерью и ядовитыми газами. ежедневные мучения в один прекрасный день заставили поддаться диким инстинктам и дикому, зверскому голоду. нападение на человека. разодрала его на куски в прямом смысле этого слова, за что была сама едва не лишена жизни с помощью двустволки. попала в нее легкая дробь, но попала в слабейшее место - правый глаз. лишившись одного глаза, но сохранив жизнь, она сбегает из деревни, где провела гол на цепи.
сущее бешенство и пена у пасти. бес. безмозглый маньяк. много определение существуют этому типу души, но ни одно не может описать ее так, как есть на самом деле. несколько раз ее травили - и она выживала, хотя с каждым разом в костер только подливали бензина. множество раз была подвержена нападению собак и других волков, на чью территорию случайно заходила. и каждый раз чудом выживала, хотя шрамы являются омутом в прошлое. но какие к черту воспоминания, когда их так много? к тому же воспоминать такую дрянь совершенно ни к чему - на сюжет никак не повлияет, начинаешь только жалеть себя и тратить на это ничтожное дело все драгоценное время. она привыкла затыкаться и молчать в тряпочку, вместо этого куда приятнее и полезнее подрать лишнюю глотку. станет на одну проблему меньше. жаль, нельзя угробить всех сразу, а ведь как было бы прекрасно жить. хотя ей пофигу, жизнь по определению не может быть прекрасной. все сдохнут - не будет тех, на кого излить свою душу в виде шквала ударов. как в теории о комаре и лошади. если разом сдохли все живые существа, а в живых осталась лошадь и комар, кончина их будет не менее трагична. рано или поздно кровь закончится, и комар отбросит лапки от голода. либо укус отравит лошади кровь и она сдохнет. тогда и комару придется отправиться на небеса. так было всегда, по-другому быть просто не может, это известно и дуракам. но все же....
...обидно.
кожа покроется синеющими пузырями, белые разводы прячутся под слоем черной жесткой шерсти. получено обморожение рук. зрачок мелко подрагивает, когда тело получает очередную дозу наркоты от отравленного воздуха. кровоточат поры, болезненно сжимаются бледные разводы на белой коже, скрывающиеся под слоем жесткой черной шерсти. бактериальные токсины режут ноздри, пар выходит из приоткрытой пасти, щекочет бессильно вывалившийся наружу язык. призрачные силуэты бензиновым цветом играют на серебряном запотевшем шарике, отражая мертвый мир. открылся новый вид эпидемий. болезнетворные реакции возбудили во мне неестественный аппетит, я слепо шатаюсь не глядя вперед. описание чумы в библии кажется мне банальным и открытым, я пытаюсь заморозить собственные вены с помощью мысли дабы забить эту боль и собственные презрительные усмешки в сторону антихриста. высокие нравственные устои совершают нелепые игры на моём лице, глупые эмоции перевоплощаются в реальность и я с шумом вдыхаю кислород, пропуская его по сгнившим легким. сквозь дыру, через которую я сюда попадаю, лениво пробиваются бледно-зеленые лучи закатного солнца отраженного в зеркале напротив. я улыбаюсь бессмысленно, чувствуя как нечеткий свет отражается на мертвой стеклянной радужке глаза, затягивающегося белой пеленой постепенно. язык - бесполезный кусок мяса, не желающий шевелиться. пусто вращаю глазным яблоком пытаясь найти объект к которому вёл слабый голос внутреннего зова, не поддавшегося заболеванию и коллективному суициду. когти тихонько цокают по камням и упавшим могильным плитам, кресты замирают где-то в глубине моего сознания на фоне грязной белизны, нашептываю негромко песенку своего детства. мягкий ветер иглами впивается в выпирающие наружу рёбра, боязнь перед голосом детей не отпускает, лишь развивается с каждой секундой моего пребывания здесь. я невесомой тенью огибаю все препятствия, встретившиеся на моём пути, не глядя вперёд. каждому случалось проснуться среди ночи от рожденного смертью кошмара, но для меня каждый день становится сном наяву, это так привычно и верно, что я перестаю относиться к этому как к чему-то ужасному. в моё окно брызгает солнце, а я дрожу в своем побитом молью кресле, завернувшись в черный плед, боясь что оно прорвется сквозь серое стекло. безучастный взгляд в неизвестность, и тогда возможность видеть вернулась ко мне с ударом молнии прямо в грудь.
Black, почему же я шла именно сюда? в тот день ты толстой холодной иглой зашил уголки моего рта, и сейчас они рвутся с душераздирающим треском. Мое сладкое безумие, как тяжела была дорога к тебе. омертвевшее черное сердце, так давно замедлившее свой бег, забьется чаще. челка скроет мое лицо от мира, я закрою глаз, будто получив наконец долгожданный успокаивающий сон и дозу мощной вырубающей сознание наркоты.- они возвышаются над этим, они плачут об этом, когда мы живем и учимся… — улыбка сочной похоти заиграет на изгибе бархатых губ. восковые слезы создали поток. страх перед суицидом бесследно исчез, будто его никогда и не было. клоуны не плачут без причины, а время все идет, плиты обрастают мхом и медленно стираются в пыль. нас окружили призрачные фигуры и фантомы. каждое слово кроет тайну. пусто внутри и поэтому полон стакан. что это за бред? это твои слезы в ампулах, это твоя кровь в вине. убей или умри сам, другого не дано. грядущее - пепел, прошлое - мрак. здесь клоуны будут только звонко хохотать и хвататься за горло. я знаю, это яд. его подмешали мне в саке. иначе бы мне не казалось в какой уже раз, что в бар заходит дракон со свастикой вместо головы. слушаю шорох моих ресниц и забываю, что такое паранойя, хотя она так близко, что, казалось бы, можно протянуть руку и прикоснуться к живой галлюцинации.
и даже прижав палец к губам, заткнуть не сможешь.
вытолкни скорее труп, вывали его в окно, облей спиртом. лишь избавься, забудь, сотри все мысли о правде.
можно мне обратно, можно мне обратно?
обещаю, я так больше не буду.
хватит в зеркало глядеть. на чужую рожу.
прошу, впустите к доктору...
моя болезнь развивается медленно, но насухо высасывает из меня все живое. потому и трудно порой бывает мыслить и набирать легкими воздух. хотя сейчас дело в другом. сердце начало биться чаще, энергия зашкаливала, а мозг в отключке. сегодня мой бог в форме дыры. ветки деревьев как колыбель над могилой, а лужи становились кровью черного цвета. галлюцинации вышибли из тела воздух. молчу, сжимая все в одну пустую улыбку, которая горько проедает губы. а над головой небо с кровью на лице. время, которое утопилось в ней и кричало весело детским голосом и улыбка стала оскалом тысячи дорог, в каждом из которых были такие же как я твари, я улыбаюсь весело. черно-белые эффекты намного приятней чем все это лицемерие. в венах теперь яд, смешанный с героином. а героин засел и в мозгу. черно-белые осколки, заливаемые бесконечным серым дождем. сны и несбывшиеся желания. никто не позаботится о тебе, когда ты будешь на улице, собирать объедки, чтобы свести концы с концами. никто не позаботится о тебе, когда ты будешь лежать в канаве. так было всегда и ничего не изменится. впрочем, этого никто и не ждет. все настолько заплыли салом, что и душа начинает бедленно чернет и иссыхать, безнадежно уходя в атмосферу. и не вернуть. обезьяна летит на ракете прочь с этой планеты. ее бегство – следствие принципа домино. и численность населения возрастает вдвое. с химическим пилингом и изображением Марии, ложь на моей восставшей плоти поднимает температуру до точки кипения. масса противоречий в золотом обрамлении отчаянно закатывает скандал, всем своим видом показывая, что ее ранит. а я показать не могу - пуля пронзит башку. это в воде, детка. это в таблетках, которые тебя компрометируют. отплати черной неблагодарностью, опусти меня на колени. все же странно, э? странная штука - жизнь. настроение какое-то алкогольное, теряю свои шмотки, теряю свою смазку, шатаясь в поисках веселья. давно такого не было, а, Люциферо. похоже, приближается твоя кончина. а ведь так хочется завершить жизнь лежа в окровавленной ванне. видно, не судьба. а мне пофигу. все это рассыпается при обмене ролями, а у меня в голове муза - она универсальна. закружив меня, она овладевает мной и все это рассыпается при первом же повторении, а изменить ничего нельзя. да, вот так, судьба-злодейка. подобная суета продолжается долгие дни.
как помехи, сбой в системе мозга. глюки подкрались незаметно. я брат во христе. смертные - насекомые. в ванную с водой опустить их мозги, грязь и плесень вычистить. хотя и это вряд ли поможет. я отравлена ложью и вином. а вокруг тьма, и единственный источник света - белый столб, подчеркивающий связь этого мерзкого места с потусторонним миром. в этом мире бывает иногда, как в кино.
странная жизнь. великий корень добра в пустых колодцах любви. в то время, когда один из миллиарда смертных любит тебя, смертные не прекращают мстить. наше время движется вспять, и мы здесь - большая стая гончих псов. каждый день здесь - это всего-навсего похмельный синдром. все бьют тарелки одну за другой и смеются, когда один плачет. если под роли подошла сотня, одного вычеркнут. тысячу помилуют - одного убьют. из десяти бумажных человечков один выйдет кривым. так и с нами, э?
а наверху летают жирные голуби мира, вместо сортира используя то, что лежит под ними. беспокоится Минздрав, плачут больницы. а я одна из миллиарда вышла изгоем. и клаустрофобия режет легкие. слишком уж долго пролежал здесь мой изодранный на куски труп. на окровавленном полу в черно-белый квадрат, ska убил мозг. летопись ран еще не закончена.
и все.
ты сошла с ума.
the end.
еще один актер выпадает. а теперь встань и выключи эту пленку...

7. Способности.
не имеется.

8. Личный статус.
сбить сушняки дождями.

9. Связь с вами.
diarse_69@mail.ru
skype ~ luciferothewolf